Внешнюю секрецию поджелудочной железы составляют пищеварительные ферменты, которые смешиваются с желчью и поступают в двенадцатиперстную кишку. Они расщепляют пищу на первичные составляющие столь окончательно и совершенно, что тело способно их усвоить, если человек этому процессу не препятствует, если он пропускает через себя чей бы то ни было приказ или запрет, сохраняя невозмутимость. Смелый человек, то есть тот, кто живёт по потребностям, воспринимает приказ и запрет как жизненно важное наставление. Как десять заповедей.
Для человека со страхами — а это тот, кто живёт желаниями, — приказ и запрет звучат принуждением, а оно всегда вызывает протест. Протестуют даже против десяти библейских заповедей. При малейшем внутреннем протесте человек прежде всего замыкается в себе в порядке самозащиты, а уже затем восстаёт против агрессора. В ком живёт протест, для того и пища является агрессором, потому что принуждает заниматься ею, принуждает её переваривать. Сколь бы полезной ни была пища, поджелудочная железа восстаёт против неё.
Иначе говоря, она отказывается вырабатывать в достаточном количестве ферменты, необходимые для расщепления пищи.
Если человек желает, чтобы с ним обращались по-человечески, достойным образом, но получает обратное, то у него поражается поджелудочная железа. Чем больше у человека гордости, тем серьёзнее болезнь поджелудочной железы. Внезапный и абсолютный протест против всего вызывает ситуацию, при которой поджелудочная железа перестаёт что-либо вырабатывать. В результате возникает острое воспаление поджелудочной железы. Если та же самая проблема продолжает тлеть под слоем пепла, то список продуктов, пригодных для этого человека, начинает день ото дня сокращаться.
При хроническом воспалении поджелудочная железа относится к пище столь же придирчиво, как и человек к окружающим. Если человеку уже никто не нравится, то ему приходится покинуть сей мир, поскольку поджелудочная железа перестаёт функционировать. Если он начинает желать зла тем несимпатичным людям, которых записал себе во враги и чьи издевательства ему приходилось постоянно проглатывать, то у него развивается рак. Вскоре из-за рака поджелудочная железа будет вынуждена прекратить жизнедеятельность.
Подытожим. Желудок, поджелудочная железа и двенадцатиперстная кишка напрямую связаны между собой. Человек как индивид и человек как личность напрямую связаны между собой посредством других людей. То, что индивид даёт людям, люди возмещают личности, но уже в более совершенном виде.
В свою очередь, поджелудочная железа незаметным для глаза образом даёт желудку через кровь то, что ему нужно, чтобы жить и делать свою работу. Личность, в свою очередь, даёт индивиду посредством видимой глазу деятельности то невидимое, что нужно индивиду, чтобы жить и работать. Таким образом, окружающие являются жизненно необходимой составной частью моего здоровья и счастья, и от того, как я к ним отношусь, зависит моё бытие — жить мне или умереть.
Большинство людей мечутся между хорошим и плохим. Они желают хорошего и устремляются за ним либо протестуют против плохого и прячутся от него подальше. Точно так же происходит выделение пищеварительных ферментов — заграбастать всё хорошее и отпихнуться от всего плохого. У каждого пищевого продукта есть свой особый энергетический букет, у каждого питательного вещества — свой. Безчисленное множество продуктов питания содержат все три питательных вещества: белки, жиры и углеводы. Их, в свою очередь, можно подразделить на растительные и животные.
Бывает, что какая-то еда с самого начала приходится человеку не по вкусу, а если его вынуждают её есть, в нём зреет протест, ведущий к полному неприятию данного продукта. Так возникает окончательный протест против одного вида энергии, именуемый аллергией. Питательное вещество с той же энергией входит в состав многих продуктов. Если сперва они просто не нравятся человеку, то позже он их на дух не переносит и в конце концов желает их истребить, поскольку есть их надо, а у него к ним тяжелейшая форма аллергии. Никому и в голову не приходит, что неприятие пищи возникает из-за того, например, что человеку неприятно выполнять чужие распоряжения. Первоначально это не имеет никакого отношения к еде.
У каждого пищевого продукта своя энергия. За один приём пищи мы поглощаем тем более сложный энергетический букет, чем пища разнообразнее. Чем больше человек налегает на пищу животного происхождения, тем сильнее подавляется страх, что повышает внутреннюю взрывоопасность. Неумение сосредоточиться полностью на еде, то есть посвятить себя исключительно ей, оборачивается тем, что человек кидает в себя пищу, но это отнюдь не означает, что пища будет переварена. Наспех проглоченная еда хоть и следует куда ей положено, но закисает и загнивает.
Своим невниманием мы унижаем еду, как и нас самих унижает людское невнимание. Сами того не замечая, мы мстим еде. Ощущение безпомощности, вызванное тем, что мы не в состоянии унизить унижающего, оборачивается приступом гнева, в результате чего желчь выплёскивается наружу. Только теперь у сдержанного человека начинается процесс переваривания пищи. Конечно, это не восполняет ущерба от испортившейся пищи.
Далее пища поступает в тонкую кишку. Тонкая кишка указывает на отношение человека к труду матери, жены, вообще женщины. Женские дела считаются мелочами материального мира. Можно предположить, что подобное отношение сформировано мужчинами. На самом деле это мнение самих женщин. Чем сильнее становятся эмоциональные, то есть женские, желания, тем ничтожные кажутся работы, именуемые женскими. Презрение к житейским мелочам может сложиться у ребёнка ещё в материнской утробе.
Отрицательное, ироническое, высокомерное отношение к женскому труду — это то же самое, что отрицательное, ироническое, высокомерное отношение к тонкой кишке. Возникающие болезни отражают данный образ мыслей.
В тонкой кишке начинается процесс всасывания, усвоения всего необходимого. Кто жаждет совершить нечто великое, могучее, вечное и мелочей не видит в упор, у того центр пищеварения сосредоточивается в тонкой кишке. Если он не желает отвлекаться на мелочи, не желает тревожиться из-за них, то в действительности не желает, чтобы не сделанные мелочи вызывали у него чувство вины. Такое нежелание, оно же желание избавиться от мелких помех, может вызвать сильный понос в момент наивысшего упоения большим делом.
Если нежелание замечать пустяковые дела выражено не столь сильно, поноса не возникает. Зато возникает другое, менее заметное. Таким образом, если человек стремится лишь к великому и прекрасному, его тонкая кишка перестаёт извлекать из пищи вещества, необходимые для зрения на близкое расстояние. Зато он прекрасно видит крупные предметы на большом расстоянии. Если тяга к большому и прекрасному растёт, тогда то, что ещё вчера казалось большим и прекрасным, сегодня таковым уже не считается. Иначе говоря, человек перестаёт видеть то, что видел прежде. Зрение ухудшается.
Корыстолюбие бывает разных оттенков, и им соответствуют разные болезни. Если корыстолюбие перерастает в жадность, то чем сильнее желание человека заполучить что-то как можно скорее, как можно больше и как можно лучшего качества, тем меньше в тонкой кишке оказывается веществ, пригодных для усвоения. Бездействующая тонкая кишка начинает вариться в собственном соку, подобно женщине, которой нечем заняться. У женщины, которая не терпит праздности и самолюбования, тонкая кишка заболевает. Это значит, что если женщина ищет счастье лишь на материальном уровне, ей необходимо выискивать деятельность, пусть даже это будет работа над собой.
Женщина, которая счастлива тем, что ей что-то дают, не пользуется этим в одиночку. Она счастлива, если может поделиться с другими. Женщина созидает великий духовный мир, её физический мир начинается с мелочей. Если она находит счастье в домашних хлопотах, тонкая кишка у неё в порядке. Если она говорит, что ей нравится хлопотать по дому, а у самой домработница, то она лжёт, и в её тонкой кишке затаивается болезнь. Женщина, которая работает и проклинает свою женскую долю, наверняка хватается рукой за живот.
Женщина, которая не доверяет мужчинам и мужским делам и потому вторгается на мужскую территорию, не даёт мужу исполнять свою мужскую роль. У неё также заболевает тонкая кишка, потому что она пренебрегает женской работой.
Если женщина выполняет мужскую работу, так как в данный момент иначе нельзя, и не делает проблемы из того, что ей приходится заниматься не своим делом, то кишечник у неё в порядке.
Женское корыстолюбие, нацеленное на крупную добычу, тормозит продвижение пищи. Подобный образ мыслей отражается в неприятном ощущении вздутости вверху живота и вокруг пупка, возникающем после приёма пищи. Хочу заполучить всё, так как доверять никому нельзя, хочу сама со всем управиться, не хочу просить помощи со стороны — такая позиция оборачивается отчаянием, когда женщина видит, что самой ей не справиться. Отчаяние из-за своей женской безпомощности приводит к тому, что вскоре после еды вся пища выводится наружу в виде поноса, однако ощущение вздутости не проходит. Это — печаль из-за того, что всё получилось прямо противоположно потребности.
Всасывание — процесс длительный. Как Вам известно, у плохого ноги быстрее. Так в результате поноса из тела выводятся необходимые ему вещества, тогда как ненужные остаются внутри, раздражая слизистую кишечника. Высвободите своё ощущение вздутости, тогда живот опадёт, словно лопнувший воздушный шар, причём без отрыжки и без газов.
Если человек живёт со знанием того, что всякого рода мелочи — это его удел, потому что никому до них нет дела, то он повсюду суёт свой нос. Он не осознаёт, насколько надоедлив, пока ему не скажешь прямо — не мешай. Испуганное рвение — это трагедия.
Трагизм являет собой перебарщивание, при котором из мухи делают слона, а из пустяка — проблему вселенского масштаба. Трагизм бывает разного рода, а трагизм, связанный с трудом и делами, обитает в тонкой кишке, ведь недаром тонкая кишка выражает отношение к мелким, а значит, женским работам, и все нездоровые симптомы либо болезни тонкой кишки неизбежно связаны также с женским трагизмом.
Трагизм проявляется во внезапном смятении чувств, потоотделении и сверх эмоциональных словах «Господи, что теперь будет!» либо «Господи, что будет, если ничего не получится!» Поскольку трагизм выражается в потоотделении, то потоотделение тонкой кишки выражается в виде поноса. От особенностей трагики зависят и особенности потоотделения. Иной раз всё тело внезапно покрывается влажной испариной, а иной раз местами пот течёт ручьями. Это означает, что если человек держит в узде трагику, связанную с работой и делами, то его тонкая кишка лишь увлажняется, и её содержимое, возможно, разжижается совсем незначительно, после чего выводится наружу вследствие спазма кишечника — болезненного либо безболезненного. А если сознание пронзает мысль: «Боже, что я наделал!»или «Боже, как я мог забыть это сделать!» — то такой же молнией пронзает и живот, и человека моментально проносит. Понос продолжается, покуда длится трагическое отношение.
Повторная трагика ведёт к трагедии. Любая болезнь — это своего рода трагедия. Если трагика подобна внезапной вспышке страха, за которой следует активное отторжение либо выплеск нежелательного, то трагедия — это когда человек внезапно попадает в безвыходное положение, из которого не способен выпутаться.
Трагика являет собой суетливость, трагедия же — застой. Наиболее тяжёлой болезнью состояния неподвижности является рак. Ощущение трагедии, связанное с работой и делами, выражается в виде стенаний: «Это конец! Всё пропало! Что мне теперь делать? Я погиб!» Человека охватывает такой ужас, что аж дыхание перехватывает.
Кратковременная приостановка жизнедеятельности, то есть функции тонкой кишки, вызывает тошноту и рвоту, если человек боится будущего и желает вернуть прошлое. Если человек всё же берёт себя в руки и заставляет себя думать о будущем с надеждой, при этом понимая, что занимается самообманом, то он лишь откладывает на завтра связанную с работами трагедию. В результате развивается долихосигма — удлинение и расширение сигмовидной кишки.
Запомните, если у Вас была операция по поводу тонкой кишки, не важно вследствие какой болезни, то Вам нельзя больше взваливать на себя много дел. Это значит, что нельзя запихивать в прооперированную кишку различные проблемы по поводу работы — разойдутся швы. Когда делают кровяную колбасу и чересчур увлекаются, кишка может порваться, и зашивать её нет смысла. В месте разрыва просто завершают предыдущую колбаску и начинают формовать новую. Поскольку в пищеварительном тракте так не бывает, следите за тем, чтобы Ваши дела не закручивались в узел и не заходили в тупик.
Трагика сопровождается слезами и нездоровьем. Человек, отчаявшись, желает от всего избавиться. Это значит, что если Вы желаете побыстрее избавиться от слёз, то Ваша тонкая кишка отзывается однократным приступом слабой либо сильной боли, в зависимости от того, сколь сурово Вы относитесь к слезам, и за болью следует понос. Если после посещения туалета проблема уже не вспоминается, этим дело и ограничивается. Если же вспоминается, значит, жди продолжения.
Нетерпимость к слезам, проливаемым по поводу работы и дел, приводит к тому, что Ваша тонкая кишка начинает проливать слёзы, как только Вас охватывает отчаяние из-за неспособности успокоить человека, плачущего по пустякам. Поскольку справиться с ощущением трагизма человек может лишь сам, то будет лучше высвободить свою энергию трагизма, и она перестанет Вас тревожить. Если Вы желаете скрыть свой испуг по поводу содеянного либо того, что позабыли сделать, то в животе у Вас начинается урчание, однако, несмотря на позывы, ничего не получается.
Толстая кишка справляется со своей задачей точно так же, как справляется с мужскими работами мужчина. Кто любит работу, тот справляется. Кто рассчитывает многого добиться и потому берётся за большое дело, тот свою работу боится и ненавидит, и у того толстая кишка наверняка не в порядке. Отрицательное отношение к отцу, мужу и мужским работам ведёт к заболеванию прямой кишки как у мужчин, так и женщин. Помимо отношения к мужским работам, толстая кишка отражает проблемы, связанные с не сделанными делами.
Работа, к которой приступают, по сути является не сделанной работой. Поглядите вокруг, и Вы увидите массу разных недоделок-не сделанных дел. Кое-какие из них Ваши, большая же часть — чужие. На самом деле всё это Ваше, если Вы делаете из этого проблему для себя. Толстой кишке ничто не угрожает, если человек
• с любовью принимается за не сделанную работу,
• с любовью завершает недоделанное другими,
• с любовью принимает из чужих рук незавершённую работу.
Поскольку большинство людей считают такую работу унизительной, толстая кишка у них воспалена. Небольшое скрытое воспаление, как и небольшая скрываемая униженность, в большинстве случаев остаётся незамеченным. Оно служит почвой для развития более тяжёлых болезней. Вспомните, как Вы внутренне возмущаетесь, когда видите в чём-то безпорядок, не догляд, бесхозность, недоделки, хотя остальные вещи пребывают в наилучшем порядке.
Если задуматься, то ни одну работу нельзя выполнить до конца, как и невозможно переделать всё одним махом. Кто не доделал работу, у того были дела поважнее. А если Вам известно, что таких дел у него не было, то так считаете Вы. Он же считает иначе. Если бы мы удосуживались подумать, почему одно дело обстоит так, а не иначе, то поняли бы суть и в дальнейшем считались бы с обстоятельствами.
Человек со страхами в первую очередь всегда видит других людей, а также не сделанные ими дела, но не осознаёт того, что в других он видит лишь себя и что отношение к людям — это отношение к самому себе. Если он желает, чтобы не сделанное было сделано, то не миновать ему обидного разочарования, потому что его воля не исполняется. Будь он хозяином, начальником либо просто человеком, отдающим приказы по долгу службы или по собственной инициативе, результат работы его не удовлетворяет. Обиженность по поводу недоделанных работ так или иначе копится в толстой кишке. Толстая кишка заболевает, причём заболевание может оказаться столь тяжёлым, что лишает человека трудоспособности. Например, хроническое воспаление толстой кишки делает человека инвалидом.
Не утихающие боли, внезапные приступы боли, громкое газообразование, выброс газов в самом неподходящем месте, без системное чередование запоров и поноса — всё это делает невозможной работу в интеллигентной среде. Человек, который с детства был вынужден утверждать себя трудом, оказывается в трагической ситуации — он должен работать и не может, либо же работать ему запрещают врачи, покуда он не выздоровеет.
«Должен» и «нельзя» составляют две грани единого целого — вынужденного положения. Болезненный процесс можно заглушить гормонами, толстую кишку можно укоротить хирургическим путем, однако проблема остаётся и болезнь никуда не девается либо становится ещё злее, как и сам больной, который после всех перенесённых страданий так и не обретает здоровья. Причина этого — в неумении разглядеть себя в других и, соответственно, заняться исправлением своих ошибок.
Человек, утверждающий себя работой, начинает умалять свои способности при одной мысли о том, что не сумеет сделать так же хорошо, как кто-нибудь другой. Пойти в ученики не позволяет гордость — человек желает сразу выдвинуться в мастера. Жизнь даёт каждому годы ученичества, а кто с презрением их отвергает, тот цепляется за несложную на вид должность начальника. А если к тому же человек имеет образование, позволяющее ему в незрелом возрасте строить из себя начальника, не миновать ему беды. Чего хочет, то и получит. Ещё хуже складывается ситуация, когда человек с подобными взглядами не получает сразу того, чего желает.
Человек, гордящийся своим умом и образованностью, оскорбляется до глубины души, когда ему приходится ради денег работать бок о бок с необразованными хамами и, что хуже всего, ощущать на их фоне собственную нерасторопность. Неудивительно, если в такой ситуации человек мечтает заболеть, а когда заболевает, боится выздороветь, чтобы не возвращаться в унизительную для него среду. Чем добросовестней человек, видящий себя лишь в кресле руководителя, тем больше он себя недооценивает, критикует, презирает и даже ненавидит и тем серьёзнее недуг толстой кишки. Если нежелание оказаться в унизительном положении перевешивает желание выздороветь, человек не исцеляется.
Человек с такими стрессами всегда ждёт, чтобы кто-то за него заступился, восстановил справедливость, решил за него проблему. Обычно это делает мать, которой движет подсознательное чувство вины за то, что ребёнок — какого бы возраста он ни был — не подготовлен ею к превратностям судьбы. По мере улучшения жизни растёт число матерей — как, впрочем, и отцов — которые считают, что жизнь должна быть хорошей и что человек вправе претендовать лишь на хорошее. Вправе-то вправе, но истина заключается в том, что в жизни хорошее и плохое неразделимые. Желая одного, мы приобретаем также и другое.
Отстаивая свои права, человек неизменно добирается до государства. Государство оказывается плохим, если он не получает того, что желает. Государство символически соотносится с печенью. Печени действительно плохо, так как она полна злобы, которую человек испытывает по отношению к государству, и ни печень, ни толстая кишка не могут исцелиться, прежде чем человек не освободит злобу. Так печень вразумляет человека, что злоба на государство являет собой злобу на себя самого, потому что государство — это мы сами.
Когда нами овладевает жажда наживы, у нас не остаётся времени поразмыслить. Мы всё что-то делаем, чтобы извлечь побольше выгоды. Бросаем одно дело, не доводя его до конца, и хватаемся за другое, сулящее большую прибыль. На душе между тем копится стресс недоделанной работы. Точно так же в толстой кишке накапливаются шлаки как аналог недоделанной работы. Чем дольше они застаиваются, тем больше вероятность, что там и останутся — останутся в виде окаменевших напластований, на которые накладываются также воспоминания о не сделанных работах.