Желудок являет собой орган одиночества человека, он же орган эгоцентричности. Это значит, что в нём собирается всё, что связано с личностью, и оно никуда не девается, покуда проблема не разрешается. Человек и личность — это две грани единого целого. Подумайте, что означают для Вас эти два понятия.
Поджелудочная железа — это орган, позволяющий судить о том, насколько человек способен выносить одиночество, способен быть личностью. Если с человеком всё в порядке, то и желудок его в порядке, а если с человеком всё в порядке как с личностью — в порядке его поджелудочная железа. В обоих случаях здоров и весь организм. Иными словами, материальная жизнь начинается с мелочей, и если с ними всё в порядке, то и большие дела в порядке. Кто страшится быть незначительным, тот увязает в мелочах, хоть и желает быть значительным.
Желудок и поджелудочная железа — органы материальные.
По большому, то есть жизненному, счёту мелочами занимается желудок, а большими делами — поджелудочная железа. По малому же счёту, то есть в смысле переваривания пиши, большими делами занимается желудок, тогда как поджелудочная железа занимается ничтожными мелочами.
В житейском смысле прожить можно и без желудка, но в смысле переваривания пищи без желудка жить очень трудно, потому что без переваривания не прожить. Как бы старательно ни работали зубы и язык, подготавливая пищу к перевариванию, человек с удалённым желудком должен всегда считаться с окружающими. Поэтому очень важно высвободить представление«если не сделаю я, не сделает никто». В противном случае человеку грозит опасность оказаться в таком положении, когда за него всё приходится делать окружающим, так как сам он уже ничего не может.
Коротко говоря, если человек невысокого мнения о своей внешности, умственных способностях либо материальном положении, он начинает утверждать себя с помощью работы. Если это ему удаётся, человек нажимает на полный газ и начинает работой пробиваться в жизни. Желудку ничего не остаётся, кроме как заболеть. Первыми признаками того, что с желудком неладно, являются ощущение набитого желудка и пучит верх живота.
Страх повышает скорость, а чувство вины усиливает нагрузку, о какой бы функции тела, либо участке обмена веществ ни шла речь. Страх убыстряет обмен веществ и истощает тело, чувство вины действует противоположным образом. Оно подобно тяжёлому грузу, что замедляет движение и оседает на грунт. Чувство вины — это та же почва, на которой произрастает человек.
Толстого человека, особенно ребёнка, вообще не следует ни обвинять, ни оценивать, потому что от этого его чувство вины только усиливается. Он становится ещё толще, а поскольку чувство вины притягивает к себе обвинение, то человек и становится мишенью для обвинений. В свою очередь, худого человека не следует пугать, так как с ростом страха он худеет ещё больше, но поскольку своим страхом он провоцирует пугающих, то его и пугают.
Первый из страха принимается всё делать сам, поскольку считает, что другие всё равно ничего не сделают. Второй из чувства вины взваливает на себя ношу потяжелее и также считает, что если не сделает он, то не сделает никто. Человек со страхами несётся на предельной скорости, а когда силы иссякают, начинает обвинять других. Человек с чувством вины отдаёт всего себя до последней капли, валится без сил, но молчит, не жалуется, потому что боится обвинений. Его горечь остаётся при нём, незаметно делая свою разрушительную работу. Поэтому у толстых чаще встречается незаметно развивающийся рак желудка, чем у худых.
В желудке начинается расщепление пищи на питательные вещества, что продолжается на каждом последующем участке пищеварительного тракта. Каждый участок производит свой пищеварительный сок, что позволяет извлечь конкретное вещество из пищи, и всасывает это вещество в тело. Клетчатка продолжает своё движение, словно конвейер, одновременно притягивая к себе то, в чём тело более не нуждается.
Нормальное переваривание расщепляет еду.
Ненормальное переваривание разрушает еду.
Кто принуждает себя из страха, у того желудок вырабатывает избыточное количество кислот. А если испуганный человек к тому же обозлится, концентрация кислот повышается, и пища сжигается.
О таком положении дела свидетельствует изжога. Подобно тому как пригоревший в духовке пирог уже нельзя разъять на составные части, так и пища на пути своего дальнейшего следования не расщепляется на части. Известно, что подгоревшая пища канцерогенна. То же относится к продукции желудка с повышенной кислотностью. Пригоревший пирог мы отправляем в мусорное ведро, а пригоревшее содержимое желудка — в кишечник.
Для кого безразличны близкие и безразлично будущее, у того поражается кишечник. Если кто принуждает себя вкалывать из чувства вины, тому это же чувство запрещает делиться грузом забот с окружающими. Точно так же, как и груз, ведёт себя и пища, которая разрушается в процессе гниения вследствие пониженной кислотности либо отсутствия кислотности как таковой и которая оседает в теле, поражая в первую очередь желудок. Процесс протекает тем более скрыто, чем сильнее толстый человек желает утаить свои проблемы и чем более ему удаётся обмануть всех, в том числе и себя, своим радостным видом. Знание, что у меня всё хорошо, равносильно смерти.
Кто из страха заставляет себя оказываться виноватым, у того может болеть весь пищеварительный тракт, от желудка до прямой кишки, да так, что никто не разберёт, в чем дело. То страх берёт верх над чувством вины, то чувство вины перевешивает страх, а то возникает протест против той или иной ситуации.
Скапливающиеся в пищеварительном тракте стрессы вызывают тошноту, и это состояние может продолжаться долгое время, однако до рвоты дело не доходит, если человек не осознаёт того, что он держит в плену любовь к своим делам. От подобных страхов - любви плохо. Освободите свою любовь, тогда ей уже никогда не будет плохо. Тогда Вы станете относиться с любовью к своим делам и начинаниям, а также делам и начинаниям ближних и перестанете хвататься за дела без нужды. Сможете со спокойной душой взирать на то, как суетится близкий человек, точно муравей, и осознаёте, что ему сейчас так надо, а Вам не стоит бросаться делать это дело за него.
Тошнота возникает также от испорченных продуктов, так как подобное притягивает подобное. Испорченный человек потребляет испорченную пищу, не ощущая того, что она испорчена. Кто не разбирается в себе, не разбирается и в партнёре, будь то человек или еда. Еда портится от плохого хранения, то есть хранения, не соответствующего потребностям. По той же самой причине портится и человек. Кто его плохо хранил? Прежде всего он сам, ещё в предыдущей жизни, затем родители, а далее опять сам своими плохими мыслями. Тошнота подаёт знак, что сейчас самое подходящее время взяться за исправление ошибок.
О приступах тошноты говорят также: еда полезла обратно. Рвота и приступы тошноты всегда связаны с диафрагмой, чьи судорожные сокращения помогают по принципу вакуумного насоса очистить желудок в неестественном для него направлении. Причиной рвоты является желание избавиться от обид и несправедливостей. Кто опустошает себя рвотой, тот на время от них избавляется.
Кто боится, что от несправедливости так просто не избавиться, хотя и хотелось бы, того преследуют приступы тошноты, но до рвоты дело не доходит, поскольку пищевод свело спазмом страха. Если человек считает, что из его начинаний так или иначе ничего не выйдет, то находящаяся в пищеварительном тракте пища словно останавливается на месте, и ни спереди, ни сзади ничего не выходит. Страх «ничего не выйдет» материализуется на материальном уровне, и из человека ничего не выходит.
Доверяйте себе, однако не будьте самоуверенны, тогда не придётся нарушать данное слово и сожалеть о содеянном. Вера в себя позволяет человеку сохранять достоинство и не позволяет давать обещания относительно того, что от него самого не зависит. Человек, верящий в себя, чувствует, что когда-нибудь придёт счастье. Он идёт навстречу счастью.
Самоуверенный человек ставит перед собой конечную цель, держится за неё обеими руками и жизнь за неё готов отдать. Покуда речь о готовности отдать жизнь за благое дело ведётся ради красного словца, всё как будто в порядке, но стоит замаячить смерти, как человек готов от всего отказаться, лишь бы уцелеть. Умереть хотят лишь те, которые испытывают невыносимые душевные терзания из-за чужих обвинений, ибо хотят избавиться от страданий, но двух благ разом человеку не дано. Эти два блага — смерть и избавление от мучений.
Всё, что человек делает, он делает — в смысле духовном — только для себя, тогда как в земном смысле — как для себя, так и для других. Раб в земном смысле делает всё для других, однако в духовном — всё же только для себя. Человек, который считает, что он должен делать потому, что никто другой не делает, превращает себя в раба. Принуждение вызывает протест. Если человек, страдающий от чужого принуждения, открыто выражает свой протест, это рождает насилие. А кто страдает от собственного принуждения, тот оставляет протест при себе, но насилием его не именует.
За работой всегда следует результат. Честь и слава за ожидаемый результат неизменно выпадают застрельщику, и чем его фигура крупнее, тем больше исполнители задвигаются в тень. Если же желаемый результат не достигнут, вперёд выталкивают виновных. В обоих случаях имеется повод заявить: «Если не сделаю я, не сделает никто!» — но подоплёка этих слов будет разная. Из этого человек делает вывод, что поступил правильно. Если он сам в это верит, его самоуверенность возрастает. Если верят окружающие, у них укрепляется убеждение, что иначе и нельзя было поступить. Это заставляет человека подхлёстывать себя ещё больше, и ему начинает казаться, что он делает это не только для себя, но и для других. Рано или поздно силы иссякают, и возникает протест: почему я? С этой минуты развиваются болезни желудка.
Знанию «если не сделаю я, не сделает никто» неизменно сопутствует недоверие. Недоверие есть самозащита — стресс, от которого человек запирается в себе. Недоверие в отношении дел являет собой стресс привратника желудка, который вызывает спазм привратника вплоть до полной закупорки. Например, если беременная женщина никому и ничему не доверяет, то у её ребёнка может развиться такое состояние привратника, что и капля воды не пройдёт. В этом случае необходима безотлагательная операция, иначе ребёнок погибнет.
Холодная учтивость, безучастный совет, сдержанная деликатность — всё это формы самозащиты и недоверия. Недоверие — это страх довериться. Чего человек боится, то к себе и притягивает. Этим страхом Вы притягиваете к себе тех, кого не надо, и они злостно злоупотребляют Вашим доверием. Кто просто передаёт сказанное Вами другим, кто добавляет что-то от себя, кто полностью перевирает Ваши слова, кто пользуется полученной информацией в корыстных целях, кто предаёт. В любом случае, если Вы желаете кому-то доверять, то потом Вы будете раскаиваться, и рано или поздно Вас посетит мысль, что доверять никому нельзя. Доверять нужно. Если верите, то и доверяйте, но покуда Вас одолевают страхи, Вы лишь желаете верить и доверять. Доверять хочется, ведь человек в этом мире живёт не один. Хочется делиться своими радостями и заботами, а если заботы никого не интересуют, то хотя бы одними радостями. Но когда Вы начинаете делиться, сразу замечаете, что спровоцировали чью-то зависть. Вы ощущаете себя несчастным, поскольку у Вас нет ничего, чему можно было бы позавидовать, однако завидуют. Почему так происходит? Потому что Вы искренне желаете быть честным. Желаете, но не задумываетесь о том, нужно ли Вам это, нужно ли именно в данный момент, нужно ли в компании именно этих людей.
Желание быть честным рождает желание откровенничать. Откровенность являет собой постижение окружающего мира чувствами. Чувствами руководствуются в физическом мире, где принято всё оценивать. И если человек желает быть хорошим, он выставляет напоказ свои достоинства, а недостатки прячет. Желание быть честным непременно выражается в виде косметического дефекта либо кожного заболевания.
Чем сильнее человек желает откровенничать, тем сильнее он желает на самом деле облегчить свою душу, показать, что там скрывается, и тем самым продемонстрировать свою честность. Чем эмоциональнее откровения человека, тем хуже он помнит, о чём говорил.
Изливая душу, человек обычно наговаривает на себя, сгущает краски, чтобы за своё признание получить у слушателей добавочный балл — и получает. Позже выясняется, что Ваши откровения стали общественным достоянием, будучи искаженными до неузнаваемости. Вы зализываете свои раны и думаете, что пострадали из-за собственной доверчивости, чем укрепляете своё недоверие. Доверие и откровенность — это две противоположности, составляющие единое целое.
Наивный человек легко подпадает под чужое влияние, и этим злоупотребляют. Стоит высказать ему с сердечным упрёком, мол, почему ты мне не доверяешь, как он сразу проникается доверием, хотя ещё совсем недавно человек этот злоупотребил его доверием. Желание понравиться своей доверчивостью матери, отцу, сестре, брату, подруге, коллеге, супругу, детям и прочим знакомым неизменно сопряжено с мучительными душевными ранами, равнозначными душевному предательству.
Больше всего боли причиняет мать, которой нельзя довериться, но которой дети желают доверять, как святыне. Злоупотребление доверием со стороны матери умерщвляет душу ребёнка и взращивает в нём злость, а порой делает из него преступника. Если Вы желаете почитать мать как святую, то высвобождайте её из себя как свою мать, так и желание доверять матери, покуда не почувствуете, что именно можно доверить матери. Мать — самый обычный человек, у которого имеются свои недостатки и достоинства, и это следует учитывать, чтобы ни себе, ни ей не сделать больно.
Недоверие рождает непонимание, а непонимание усугубляет недоверие. Зная, чего хочет ближний или что ему нравится, человек не смеет высказать своё мнение и позволяет тащить себя на поводу, словно барана, куда ближнему заблагорассудится.Мы боимся высказать ближнему то, что у нас на душе и что для нас очень важно, ибо боимся ближнего обидеть, а в итоге лишь губим себя. Осмеливались ли Вы сказать заботливо хлопочущей матери: оставь меня в покое и дай побыть наедине с собой, потому что сейчас это для меня важнее всего? Осмеливались ли Вы сказать супругу, сколь плохо Вы о нём думаете? Что Вы не понимаете, что это значит, но надеетесь, что он Вам поможет разобраться? Осмеливались ли Вы сказать ребёнку, что в минуту крайнего отчаяния Вы желали от него избавиться? Вероятно, не осмеливались. Если Вы хоть раз пытались откровенничать, желая облегчить душу, то уже никогда не захотите вновь увидеть эту трагическую картину. Лучше будете ходить с камнем на сердце и говорить, сколь дорога для Вас правда. Допустим, кто-то из членов семьи, поверив Вашему правдолюбию, высказывает Вам же нелестное суждение о Вас. И что же? Вы закатываете ему такую трагическую сцену, что она до конца жизни останется в памяти обоих.
Что не забывается, то не прощается. Что не прощается, к тому относятся безпощадно.
Страх перед ссорой смыкает Вам уста, и Вы молча переживаете, покуда не лопается терпение. Слова, созвучные Вашей потребности, которые в малых дозах слегка задели бы ближнего, извергаются теперь на него грязным потоком неразумных обвинений. Сами знаете, что бывает в таких случаях. Страх довериться вырастает в недоверие. Державший Вас в неослабном напряжении страх в результате безсмысленной ссоры оборачивается знанием, что ближнему ничего нельзя доверять. Вы желали наладить отношения, а добились их полного разрыва. Ведь обмен холодными репликами ради соблюдения приличий для Вас общением не является.
Так застоявшаяся информация накапливается до известного предела, и в сети возникает короткое замыкание, от которого перегорают провода, они же нервные клетки человеческого тела. Былое напряжение и боль сменяются состоянием безчувственности, под сенью которой незаметно развивается даже такая тяжелая болезнь, как рак.
Недоверие даёт о себе знать непонятным давящим ощущением в локальном участке центра верха живота. Поскольку недоверчивость — это страх, он боли не причиняет, однако тяготит, ущемляет, мешает, отвлекая на себя внимание от важных вещей. Чем тверже Ваша уверенность в том, что никому нельзя доверять, тем сильнее напряжение в поясе вплоть до несгибаемости. Неважно, худой ли Вы или толстый. Иной человек говорит: сгибаться-то я сгибаюсь, когда наклоняюсь, но предпочёл бы это место не тревожить. Другой в оправдание своей неспособности согнуться ссылается на застывшую спину либо боль, которая по сути является всё той же проблемой.
Чем сильнее недоверие, тем дольше пища вынуждена застаиваться в желудке, вызывая ощущение его наполненности, вздутие в подгрудной области, выпячивание и утолщение верха живота, а там уже и симптомы, характерные для болезни желудка, и нарушение обмена веществ во всём теле.
Если недоверие рождает злобу, возникают болезни, при которых воспаляется привратник желудка, а также развивается язва, которая при заживлении рубцуется, и тогда на помощь должен прийти хирург. Если желудок больной, то больна и поджелудочная железа, и тогда человек теряет форму. При всем желании ему не удаётся вернуть животу плоскую форму. Ношение пояса, ремня либо корсета может восприниматься более мучительно, чем смерть.
Чем больше человек желает лишь одного хорошего, тем менее он способен обходиться малым. Неспособность обходиться малым ведёт к утолщению талии. Печаль, она же без сильная злоба, из-за того, что всё равно ни одно из желаний не сбудется, превращает талию в бочонок.
Особенности талии говорят об особенностях настоящего в целом и об особенностях текущего момента в частности.
Покуда человек просто счастлив, талия у него тонкая и гибкая, словно тростинка. Если человек принуждает себя ловко провернуть некое дельце во имя подлинного блага, талия у него тонкая и негнущаяся, словно рукоятка кнута. Кто жалеет себя в такой ситуации, тот расхаживает с запавшим животом. Страх не добиться желаемого хорошего и ощущение трагедии — «Господи, что же теперь будет?» — делает талию болезненно тонкой. Трагизм являет собой испуганное чувство вины.
Кто желает добиться хорошего, чтобы поделиться с другими либо перед ними похвалиться, у того талия становится тонюсенькой. О таком человеке говорят — красиво-то красиво, да дотронуться боязно. Как знать, ещё переломится. В этом страхе есть доля истины, ибо когда трагика перерастает в трагедию, это может повлечь за собой катастрофические последствия. Чем больше человек гордится своим красивым тонким станом, тем с большим правом он настаивает на исполнении своих желаний и тем страшнее его гнев, если желание не достигается. Причем такой человек всегда уверен в своей правоте, ведь окружающим он желает только хорошего.
Кто в детстве досыта насмотрелся на людей, истязающих себя подобным образом, тот, ещё будучи ребёнком, даёт себе клятву: когда вырасту, сам налажу свою жизнь. С этой минуты болезненно худой ребёнок начинает раздаваться как на дрожжах. В каком бы возрасте человек ни решил, что настрадался досыта и больше страдать не желает, результат оказывается таким же. На душе становится легко, зато тело тяжелеет — из-за неумения обходиться малым. Такой человек может жить и дальше легко и радостно. Чем больше он посвящён в проблемы, которые бывают у людей с красивой внешностью, тем больше радуется тому, что ему-то всего хватает, и не ворчит по поводу своего тела. Все бы хорошо, если бы не тихо скапливающиеся стрессы.