Мы своей выдумкой греха делаем жизнь такой тяжёлой, что счастья у каждого следующего поколения всё меньше и меньше. Не зря люди боятся конца света. Мы не боимся физического конца. Мы боимся конца духовности. Слава богу, дух, несмотря на это, не позволяет себя уничтожить. Дух—это любовь. Дух просто даёт нам время — он не торопится. Но мы опаздываем: теряем время, умираем слишком рано, уходим недовольными, находимся в депрессии и мучаемся от этого.
Когда все эти возможности, что я назвала, не помогают выйти из депрессии, тогда есть ещё одна. В жизни всегда есть выбор. И это последнее — смерть, она на сто процентов помогает против депрессии.
Одна возможность — физическая смерть через самоубийство. Есть люди, которые безпрерывно умирают, у них такая специализация, такая работа — выжимать из других жизненные соки, умирая без перерыва. Смерти таких людей бояться не надо, хотя мы её ужасно боимся. А когда человек, который никогда не говорил про смерть и который страдает от того, что умирают другие, начинает намекать, что нет смысла жить, как бы в шутку говорит: «хорошо бы умереть» — или скажет мимоходом: «я себя убью», тогда нужно относиться к этому очень внимательно. Особенно если это мужчина. Потому что этот человек из депрессии не находит другого выхода. Самый простой выход для него — убить себя.
Другая возможность — духовная смерть. Это наркомания. Если человек не хочет умирать, хочет жить, но депрессия слишком тяжела для того, чтобы жить, тогда наркотики находят этого человека.
Когда у нас внутри есть определённая концентрация какого-то стресса, то она притягивает соответствующую энергию. Если я в результате попаду в депрессию, я смогу это скрыть и говорить с вами как ни в чём не бывало, потому что я умный, вежливый, воспитанный человек, который подавляет свою депрессию. А теперь представьте, что в этот зал входит человек-наркодилер. Интуиция ведёт его сюда, как нос собаку. Он подождёт, пока я закончу этот разговор, и предложит мне наркотик. Он придёт, потому что мне это жизненно важно, чтобы не умереть. Мне наркотик нужен, чтобы у меня было хоть какое-то желание жить.
К чему приводит борьба с наркоманией по всему миру? Ни к чему. Борьба всегда увеличивает отрицательность. Сколько я видела подобного в Эстонии! Как только опять волна борьбы — хорошие люди сообщают о себе, замечательные мамы рекламируют себя в газетах, журналисты делают свою прекрасную работу, а о том, кто является поводом всех этих выступлений, уже нет смысла говорить, — он уже мёртвый человек.
Есть ли у вас в семье наркоман? Между прочим, хронические больные, которые с утра до вечера употребляют лекарства, — они тоже наркоманы. Любая зависимость — наркомания. Всё равно от чего: кто-то зависит от работы или убегает в работу, чтобы не судили. Другие убегают в заболевание, чтобы было оправдание, чтобы не судили.
Чем же хуже наркоман, который убегает от людского суда, ему просто нечем оправдывать себя, он не заболел — что теперь делать? Но в душе мучается — жить невозможно. И жизнь предлагает ему наркотики. Что делать, если так случилось?
Главное — это ваша семейная проблема. Если хотите помочь наркоманам, первое правило: забудьте всякие оценки. Всякая оценка — это обвинение, это унижение, это порицание, пренебрежение. Принцип здесь один. Если вы вблизи наркомана произносите оценочное высказывание о ком бы то ни было, он примет это лично на свой счёт.
Значит, освобождение чувства вины — это ваша помощь наркоману, поскольку, как только вы начинаете обвинять себя (скажем, вы мать или отец, и ваш ребёнок наркоман, вы начинаете обвинять в этом себя), вы делаете особенно страшную ошибку. Значит, вы не поняли, что наши дети выбирают нас из любви. Это по-человечески единственно свободный выбор. Это святое дело. Они любят нас такими, какие мы есть. И они не позволяют никому унижать родителей, даже если их родители действительно плохи. Если я скажу про своих маму или папу, что она или он плохие, -— это моё право. Но если вы это скажете — это будет большой ссорой. А если моя мама говорит, что она плохая, что тогда будет? Тогда я буду ссориться с мамой, потому что никто не имеет права пренебрегать моей мамой, даже она сама.
Депрессия — это самый страшный стресс, который мы можем выдержать. Хуже ничего быть не может. Не зря люди убегают в смерть: или физическую, или духовную. Что означает депрессия, может понять только человек, который сам был в этом тяжелейшем состоянии.
И когда вы узнаёте о человеке, что он в депрессии, то это ваш учитель, который говорит: «Я не зря подошёл к тебе так близко. Это твоя проблема. Да, я не умел учиться. Я страдаю теперь. А ты учись — ты ведь ещё не опоздал».
Сейчас депрессия — судьба почти каждого белого образованного человека. У простых людей эта проблема невелика. Почему так много депрессии у белых, развитых людей? Да мы ведь не знаем уже, что хотим. Наши желания безграничны. Мы давным-давно отучились спрашивать себя, нужно ли вообще то, чего мы хотим.
Всеми этими средствами против депрессии мы подавляем её. Вспомните наши утратившие равновесие жизненные весы, о которых мы уже говорили: материальный конец слишком прижат к земле, духовный — слишком высоко в небе. Теперь мы подавляем это, и весы принимают обратное положение. Мы можем подавлять свою депрессию страхом, стыдом и всеми возможностями так, что чаши весов встанут перед нами наоборот: небо — к земле, а земля — в небо. Это состояние уже называется апатия. В этом состоянии человеку безразличен весь живой мир, но у него сверхчувствительность к неживому миру. И если весы принимают почти вертикальное положение, то возникает интерес и сверхчувствительность к самому неживому в неживом.
Какая в нашем мире энергия самая мёртвая? Это деньги. Человек может дойти до абсолютной апатии относительно всего живого. Чем больше человек страдает от всего, чем больше окружающая среда его порицает, унижает, обвиняет, оценивает, стыдит, тем больше этот человек становится безчувственным со всех точек зрения. Ведь страдания убивают чувства. Постепенно и незаметно для этого человека и для всех остальных мы своим поведением уничтожаем его. Всё начинается дома, в семье. Если дома не было подобного отношения, тогда весь мир может показывать на меня пальцем, стыдить и унижать. Но я знаю: Святой дом поддерживает меня, даже если весь мир не понимает и не принимает.
А вот если дома унижают без перерыва, тогда это распространяется на весь мир, и самое важное — это отношение мамы. Даже когда отец, творец материального мира, рассердится и побьёт меня — это маленькая беда, если есть мама, которая потом погладит, поможет из любви, тогда всё будет в порядке. Это — роль мамы, потому что женщина — творец духовного мира.
Предположим, какой-то человек — самый ужасный преступник в мире. Все хотят его уничтожить, но мама этого человека, которая раньше не умела любить и причинила ему боль, привела его к тому, что с ним случилось, но сейчас она поняла свою ошибку и прижимает этого ужасного преступника с порога к своей груди. Обнимает, гладит, любит и прощает его. Тогда этот человек в один момент может стать святым. В мире есть святые, которые стали таковыми после убийства человека. И это произойдёт, если только мама поймёт свою ошибку.
Когда человек страдает вообще от всех, его единственная вина в том, что он хочет жить и не хочет умереть, тогда он становится апатичным. Апатия — это равнодушие. Равнодушие ко всему живому, зато сверхчувствительность к деньгам. Деньги становятся божеством. Кто обожает деньги, к тому приходят деньги. А кто ищет в это же время любви, тому мало денег приходит.
В апатии есть два разных типа людей. Смешанные варианты тоже, конечно, есть, но основных типов — два. Остальное уже смешивайте сами.
Первый тип — это люди, которых называют плохими. Если одного человека судят за то, что он убил другого человека, и если подозреваемый признает, что совершил убийство, но не признает, что виноват, — это говорит его апатия. В апатии, только в апатии человек пойдёт прицельно убивать. Все остальные убийства — это случайность, когда резкая злоба выскочила из человека. И когда человек не признаёт свою вину, значит, он в душе уверен: этого негодяя надо было убить. И так как никто этого не хотел делать, мне пришлось совершить такой поступок. Все преступники в тюрьмах думают так. Эти люди никогда не чувствовали материнской любви.
А мама не любила своё дитя, потому что не любила себя, потому что трудно такую грешницу полюбить. Так наши догмы уничтожают в нас человечность, уничтожают в первую очередь женщину — творца духовного мира. Ну, милые женщины, кто придёт нас спасать? Никто. Только мы сами. Никто не способен это сделать, кроме нас самих.
Второй тип — хорошие люди. Я несколько лет не понимала людей, которые без перерыва обвиняли других, непрерывно словами, делами наказывали других. Я не понимала почему. Да потому, что в каждом из них они видели самих себя.
Мне очень трудно указывать людям на их недостатки. Если скажу про человека что-то плохое, то обязательно укажу, что конкретно, и обязательно покажу другой конец, чтобы не осталось оценкой. Сначала делала это безсознательно, теперь делаю сознательно. Но раньше я не понимала таких людей. И однажды сделала открытие. Пришла ко мне старая женщина, такая скромная, хорошая женщина, умница — о ней можно говорить только хорошее. Вдруг она начала рассказывать, какая она бедняжка, всю свою жизнь страдала от окружающих её плохих людей. Я задала себе вопрос; «Ну что я слушаю? Господи! Ну слушай. Если я кого-то так слушаю, значит, там есть что услышать. Если я слушаю, я учусь. Чему? Не знаю. Но я найду, если дам себе время задуматься, дам время прийти к пониманию». И через час слушания я отчётливо осознала: я сочувствую этой женщине. В этот момент я поняла, что означает сочувствие. Сочувствие вызывает жалость. Таких людей нельзя жалеть, ни в коем случае. Почему? У моей мамы была «профессия» вечно умирающего, и она всегда только плакала от жалости к себе. Но чтобы жить, я не могу жалеть. Поэтому я никогда не была безсильной, поскольку только жалость к себе вызывает безсилие. И сейчас я чувствую сочувствие. Это такое ужасное чувство, что полгода я сознательно никому не сочувствовала. Я не была готова к этому, признаюсь, и сейчас не готова.
Каждый раз, когда сочувствую до глубины души, я получаю удар. То, чем я сейчас болею, такой же удар. И знаете, я перестала удивляться, почему люди не сочувствуют другим. У нас со своими проблемами полно дел и чувствовать грязь в душе других людей мы просто не готовы.
Мудрое поведение — не обвинять никого в том, что мне не сопереживают. Нечего сочувствовать — почувствуйте сами, что в вашей душе, это понимают и другие. Святой может сочувствовать нам, потому что его чистая душа не страдает от того, что у другого на душе. А мы после сочувствия сразу испытываем жалость. Жалость вызывает у нас перенос энергии: то, что находится в его душе, переходит уже в вашу душу. Вытерпите ли вы?
Чтобы развивать своё сочувствие, начинайте сочувствовать, не важно чему. Вот я сочувствую этому микрофону. Или идите сочувствуйте тому дереву. И совсем неожиданно вы почувствуете: как странно, но это дерево вообще не чувствует так, как чувствуете вы. И так, помаленьку, через различные предметы приближайтесь к человеку. Вы будете немного подготовлены, и удар будет не таким сильным.
Так что я чувствовала? Я чувствовала, что творится в душе человека, который в апатии. У каждого человека апатия имеет свою глубину. В апатии различают три степени: лёгкую, тяжёлую и очень тяжёлую.
Лёгкая степень: в человеке чувство пустоты, пустое место, дырка в душе. Ой, как плохо! Ты никто. У тебя нет никакого авторитета, как ни старайся. А мир-то в беде, помогать хочется. А кто слушает пустое место?
Чувство ничтожества, пустое место — это результат обязательности. Не надо быть обязательным человеком. Будьте человеком. Тогда вы отвечаете за свою жизнь. И не бежите отвечать за жизнь других, потому что это уже не ответственность — это обязательность.
Тяжёлая степень: когда мы не освобождаем чувство пустоты, тогда стресс усугубится. Вторая степень апатии — чувство полости. Полость — это такое чувство, как будто пустота притягивает что-то, что вызывает страх, ужас.
Очень тяжёлая степень — вакуум. Вакуум втягивает в себя. Как будто вы упали в яму и на вас падает всё, что может упасть с высоты: это могут быть камни, бриллианты, куски золота, звёзды с неба. Что из этого для вас хорошо? Ничего. При абсолютном вакууме человеку всё плохо. Никакого света, никакой надежды. Жить хочется, и тело не умирает, потому что человек не выучил самого главного. Придётся жить и страдать, чтобы находить в этом вакууме самого себя.
Такое состояние может привести человека к смерти без всяких физических заболеваний. Если человек держится, цепляется за жизнь, не хочет умирать, тогда единственное, что облегчает его состояние и успокаивает его душу, — это то, что он грызёт с утра до вечера и даже ночью души других людей.
Апатия — безразличие к живому миру. Разве я люблю вас, когда с утра до вечера ною: «Какие вы все плохие, вы ничего не делаете, как вам не стыдно!» Ни в коем случае. Чтобы не умереть самой, я уничтожаю вас. И когда вы, такие добренькие, хотите мне только хорошего, боитесь, что я умру, если вы не дадите мне грызть вашу душу, тогда всё становится ещё хуже. А если среди вас найдётся хоть один человек, который из любви скажет мне прямо в лицо, что думает, может, я проснусь.
Найдите мне в настоящее время таких людей, которые говорили бы истину. Нет таких. Следите за своими словами, за своим поведением. Ну, действительно, если нельзя обойтись без вежливостей, то говорите их хотя бы меньше. Лгите меньше. Скажите только необходимое. Потому что эта пена вежливости тоже мешает жить.