Мигрень. Тепло надежды стр. 129

Захожу я в кабинет, где сидит 9-летний мальчик с матерью, и здороваюсь. «Здравствуйте», — с высокомерием в голосе отвечает мальчик. Следует стук в дверь — меня вызывают для короткого сообщения.
Вновь поворачиваюсь к мальчику, сосредоточиваясь на его проблемах, ибо обратились ко мне из-за него. Я не успеваю даже посмотреть ему в глаза, как он, втянув голову в плечи, огрызается: «Я уже поздоровался». Поднимаю удивлённо брови (отмечаю про себя его враждебную вежливость и крайне напряжённое состояние как средство самозащиты) и спокойно произношу: «Я слышала». Взгляд у мальчика решительный, острый. Всё его существо готово к отпору, подобно дикому зверю в клетке. Его страхи достигли критической отметки. В нём ощущается желание напасть на меня, поскольку я уже несколько раз вела себя непредсказуемым, а значит оскорбительным образом. Мальчик не ведает, что такое спокойный человек.
В мальчике ощущается напряжённая до предела сдерживаемая агрессивность. Когда я спрашиваю, что их привело ко мне, мальчик отворачивается от матери и адресует мне презрительную гримасу. Он хочет спровоцировать меня, но не желает, чтобы мать это видела.
В матери бросается в глаза её образованность, манера речи и поведение. Эта корректная, сверхтребовательная мать растит для себя сына, который в будущем составил бы предмет родительской гордости. У мальчика судорожно напряжены зашеек и плечи, движение энергии прекращается от малейшего пустячного требования, поскольку он пребывает в состоянии постоянного кризиса. С того времени, как родители разошлись, мальчик страдает от мигрени. Мать рассказывает, какой он был умный и талантливый ребёнок до болезни. Глаза мальчика глядят на меня вызывающе: «Что, съела?» Его готовность в каждом видеть врага поразительна.
Печаль мальчика, вызванная разводом родителей, преобразовалась в жестокость ко всему миру, не раз обижавшему его выпадами в свой адрес. Сам он отнюдь не деликатничал, когда у других мальчиков возникали те же проблемы в семье. Всё его существо требует, чтобы подобных проблем не было и в помине.
Я вижу, что мальчик ненавидит всех женщин, кроме своей матери, хотя она его и раздражает. Мать говорит о положительных качествах сына в прошедшем времени, и это ранит душу ребёнка. У его отца сейчас точно такая же ненависть ко всем женщинам, ибо собственная жена причинила ему боль. Мальчик очень любит мать, поскольку она — единственный человек, кто его хвалит, считает лучше, умнее, способнее, выше других.
Я ощущаю всю безнадёжность затеи, однако всё же пытаюсь нащупать нить для начала разговора. «Видишь ли, у каждого человека есть стрессы, и когда их становится слишком много, приходит болезнь. В голове у всех обитает страх, что меня не любят, и когда он разрастается...» — «Нет у меня никакого страха», — обрывает меня мальчик. Он не желает ни слова слышать ни от одной женщины.
Я знаю, что для воспитания этого мальчика требуется суровая рука спокойного отца, но откуда мне её взять. Поэтому продолжаю: «От этого страха в затылке возникает ощущение тяжести».— «Положим, по затылку меня огрели вчера», — с усмешкой парирует мальчик. Я пытаюсь объяснить, что драка ни с того ни с сего не затевается, что и он сам задирался. «А вот и затевается. Я не задирался. Это они задирались».
Мальчик явно обозлен. Тут и шутка не поможет направить разговор в нужное русло. У мальчика твёрдое убеждение — он очень хороший, а остальные плохие, и всё тут. Никаких поучений он не выносит. Бедные учителя! — думаю я про себя.
Когда я поворачиваюсь к матери и говорю, что причина беды заключается в домашних конфликтах, мальчик уходит, хлопая дверью. Этот мальчик не выносит, если кто-то нелестно отзывается о матери. Страх перед унижением превращается в злобу против всякого унижения, включая поучение. Поучение воспринимается им как подчёркивание его глупости или низкого уровня развития. Что кроется за подобной ситуацией?
Мальчик — единственный ребёнок у высокообразованных родителей, почитающих порядок и законы. Верховенство матери в семье отодвигает отца в сторону. Обожествление сына имеет следствием то, что и без того зависимому от жены мужу отводится роль сироты. Столь темпераментный мужчина так просто свои позиции не уступает. Отцовская ревность к маленькому сыну, обратившему на себя всю любовь матери, становится причиной ссор. Никто не понимает, что творится в собственной душе, — все развивают бурную деятельность. Междоусобная позиционная война родителей заканчивается крушением семьи.
Мать — хорошая. Оставшись одна с ребёнком желает бросить вызов миру в лице идеально воспитанного сына, но не замечает, что скрывает от него правду о реальном мире. Она не сознаёт того, что плохое, которое скрывается и отрицается, вершит самую жестокую работу.
Мать решает всё, и ребёнок исполняет материнские желания, поскольку тогда он получает то, что желает сам. Мать для сына — единственный человек, который понимает, ценит, балует, любит, всё позволяет и ничего не запрещает. Она давно поняла, чем могут обернуться для сына её запреты. Она желает сохранить хотя бы видимость хороших отношений между матерью и сыном.
Так они живут, обманывая себя и друг друга. На манер воспитанных людей глотают слёзы с вежливой улыбкой на устах и говорят, что им радостно живётся. Ну а то, что мальчик — потенциальный преступник, чья подавляемая печаль превратилась в жестокость, хотя её и перевешивает пока желание быть интеллигентным, — это приходится произнести мне. Семейную ссору родители не считают каким-то серьёзным грехом, к крушению семьи относятся с разумной рассудительностью. Так получилось, значит, так и надо, нечего делать из этого проблему, — заявляют рассудительные родители, не замечая груды обломков на том месте, где должен быть их ребёнок.
Если родители осуждают насилие, например, являются работниками правоохранительной системы и устанавливают такой же порядок дома, то дети не смеют открыто проявить свою агрессивность, и это делает их беззащитными. Чем в доме сильнее казарменный порядок, тем сильнее ребёнок мается головой. Мается до тех пор, пока чаша терпения не переполнится и ребёнок не превратится в преступника. Чем семья образованнее, тем более высококвалифицированным преступником становится ребёнок.
Вначале мысленный мир этого мальчика выражается и регулируется мигренью. Если его мать не станет видеть мир иначе и не займётся исправлением умонастроения, то чаша страданий её сына перельётся через край. Он пребывает уже в таком кризисном состоянии, что не может заняться собой. А если заставить, он скажет, что занимается. Попробуйте-ка проконтролировать мысль! Родителям это уже не под силу, и мальчик это знает.
Слепая любовь является собственнической любовью, приводящей к ненависти.