Телефонный звонок. Раздаётся медоточивый голос - звонит знакомая кого-то из длинной череды знакомых и говорит, что её ребенок страшно кашляет и что от прописанных врачом лекарств ему стало хуже. Я про себя вздыхаю - ещё одна из тех, кто старается понравиться мне выпадами в адрес врачей. Ей известно про отношение медиков к таким, как я, и она желает этим воспользоваться, полагая, что я держу жуткую злобу на медицину. На моём месте она бы держала. Если бы сказать ей, что зла я не держу, - не поверила бы. У неё своё представление о жизни. После краткого впечатляющего вступления возникает пауза. Человек ждёт от меня действий. "Ну и что? - спрашивает она. - Ему можно помочь?" Вопрос сформулирован хитро. Она не говорит, что ждёт от меня действий, но и не проявляет инициативы.
"Ничего не могу Вам сказать, потому что Вы ничего не знаете про снятие стрессов", - отвечаю я. "Да нет же, знаю, об этом много говорят". Уж я-то знаю, о чём говорят люди на досуге. "Ладно", - сдаюсь я, поскольку могу и ошибаться. "Это протест против отсутствия свободы". - "Ну что вы! Ребёнку предоставлена полная свобода", - защебетало в телефонной трубке. "Вот видите, Вы уже раздражены. И покуда Вы не ознакомитесь с теорией, изложенной в моих книгах, мы будем говорить на разных языках", - пытаюсь я завершить безсмысленный разговор. "Ну, знаете! - голос явно погрубел. - Я нисколько не раздражена, но я всё-таки хочу иметь осязаемый результат. Ведь не могу же я сейчас броситься читать ваши книги, когда ребёнок всё время кашляет".
Кашель ребёнка не даёт матери покоя, усиливает в ней чувство вины, потому она и берёт в оборот тех, кто должен, по её мнению, помочь ребёнку. Это значит, фактически она нападает на себя, но не сознаёт этого. По мнению матери, жизнь несправедлива. Другие дети поправляются, а её ребёнок нет, потому что никому до него нет дела. А про то, что другие матери из болезни ребёнка делают для себя вывод, она не знает и знать не желает. Всё это вызывает у ребёнка безпомощную печаль, из-за чего стенки бронхов становятся неровными. Движущийся воздух наталкивается на преграду, и детская борьба с несправедливостью ещё более ожесточается.
Скажи я в самом начале беседы про то, что кашель ребёнка напрямую вызван борьбой матери против несправедливости, то лишь подлила бы масла в огонь, поскольку мать сразу же причислила бы себя к героиням. Все последующие разъяснения она попросту пропустила бы мимо ушей, хотя похвалы в моих словах не было. Она бы восприняла это как похвалу. Каждый ведь слышит то, что хочет услышать. Человек, гордый тем, что борется с несправедливостью, ослеплён и лишён разума. Укоренившиеся представления обладают огромной силой инерции.
Если сказать борцу за справедливость, что он заблуждается, он сотрёт тебя в порошок, потому что ему кажется, что ты к нему несправедлив. Борющаяся за справедливость мать подобна пчеле, которой сделали больно, - она не угомонится, пока не вонзит в тебя жало, а там и помереть можно.
Я могла бы сказать ей, что осязаемые, видимые и слышимые результаты своей работы она уже имеет, но воздержалась - и без того разговор малоприятный. "Он болен уже несколько месяцев", - говорю я. В ответ всё тот же неприятный тон с оттенком угрозы: "Так Вы не поможете?" - "Вам нужно самой помочь ребёнку", - я стараюсь заинтересовать мать её дальнейшим участием, но в трубке уже звучат гудки. Припоминаю со вздохом, что эта мать ни разу не спросила, чем бы она сама могла ребёнку помочь. Налицо равнодушие, что само по себе является несправедливостью по отношению к своему ребёнку, и, так как человек всегда видит в ближнем себя, получается, что я - врач, который не желает помочь её ребёнку. Выходит, несправедлива именно я.
Чтобы скрыть собственный недостаток, всегда набрасываются на ближнего. Перцу подсыпают примешивающиеся страхи, и готово несправедливое обобщение: все врачи таковы. Выдающему себя за ангела человеку не совестно уколоть побольнее всех врачей. Она не может не знать, что люди ранимы, а потому злоба её намеренная.
Если кто и почувствовал себя задетым, кроме неё самой, это уже его проблемы, но то, что пострадала она сама, - это наверняка. Так что подумайте, прежде чем высказывать недовольство. Неважно, о ком отзываться критически - о враче, учителе, строителе, шофёре, полицейском, политике, журналисте. И без слов ясно, что каждый человек совершает ошибки, но прежде чем указать на его оплошность, поглядите на себя и исправьте свою собственную.
Желание нравиться ближнему само по себе есть желание сделать его своей собственностью. Чтобы затем использовать.
Ласковый голос, красивая внешность, сердечное участие становятся мышеловкой, которая делает мышь своей собственностью. Но и в этом случае мышеловка вряд ли довольна. Всё равно мышь кажется мышеловке красивее, чем она сама, лучше, умнее, ловчее, известней, более одарённой природой. В некий момент владелец не в силах больше это вынести. С этого момента достоинства мыши будут идти на убыль. Происходит это от нескончаемых упреков. Мышь старается сделаться плохой, чтобы ловушка была ею довольна. Личность деградирует, и в результате вместо одного недовольного уже двое. В действительности же нам нужно возвышать чужих и возвышаться самим.