Чем болезнь тяжелее и чем меньше надежды на чью-либо помощь, тем больше больному приходится размышлять и анализировать, чтобы исправить своё безпомощное положение. В результате человек перерождается. Он может нравиться или не нравиться, но он становится самим собой. Можно сказать, болезнь его образумила. Возьмём такой пример. Вас посетило чувство долга, и Вы его в себе удерживаете. Оно стало Вашим пленником, а Ваше тело стало его тюрьмой. Прежде же тело было царским дворцом. Отношения между чувством долга и телом такие же, как между пленником и тюрьмой. Оба истребляют друг друга, и обоим причиняется боль.
В чём нуждается любой пленник? «В свободе», — скажете Вы, Это Ваше мнение. Я тоже так считала. Но когда начала объяснять пациентам, то почувствовала, что обязана задать этот вопрос. Ответы были разные. Я в который раз осознала, что люди по-разному понимают простейшие житейские вещи. Что ясно и понятно для одного человека, вовсе не является таковым для другого.
Этот же вопрос я задала одной 70-летней женщине, когда увидела, что и книги мои, и моя первая с ней беседа отскакивают от неё как от стенки горох. Со всей деликатностью, на какую я была способна, я сказала женщине, что не следовало торопиться с визитом, раз ей было недосуг заниматься высвобождением своих стрессов. Могла бы прийти как-нибудь попозже. Она обиделась и сказала, что глубоко удручена тем, что я о ней такого дурного мнения.
Сама того не желая, я обидела всеми любимую и уважаемую даму. Она не захотела признать за собой пошлой обиды — куда изысканней «быть удручённой». Женщина сказала, что своим трудолюбием и порядочностью всегда была примером для других. Чтобы не усугублять ситуацию, я сказала, что очень хочу, чтобы она выздоровела, и потому веду себя как суровый, строгий учитель, который не даёт ученикам спуску.
С подобным учителем у неё был личный опыт общения, и она с жаром пустилась в воспоминания юности, желая поведать обо всём, что с ней приключилось в школьные годы. Так бы мы и остались перебирать в памяти старое, если бы я незаметно не направила разговор в нужное русло. Учитывая возраст женщины и, соответственно, её замедленное мышление, я постаралась как можно доходчивее разъяснить сущность чувства долга и необходимость его высвобождения. Минут через десять женщина явно заскучала — стала глядеть в окно и тяжело вздыхать. Чтобы заставить её думать, я спросила: «Скажите, пожалуйста, в чём больше всего нуждается пленник?» Женщину словно подменили. Пресыщенность и усталость словно рукой сняло. Щёки раскраснелись, глаза засияли, лицо заулыбалось. Всё её существо ликовало: «Ну наконец-то эта безтолочь сообразила задать вопрос, отвечая на который я смогу показать свою положительность». От людей столь положительных ничего нельзя требовать, им вынь да положь здоровье. «В пище!» — выкрикнула она. Меня словно обухом огрели. Я тихо сказала: «Дорогая моя, оттого что Вы так думаете, у Вас и рак кишки». Она и сама про это знала.
У людей, чья жизнь сводится к еде и проблемам, связанным с едой, заболевает пищеварительный тракт.